Крымская, или, как ее еще называют в Европе, Восточная война 1853-1856 гг. одно время была у нас несколько подзабыта. Реже ее называют еще войной за «Ясли Христовы», так как одним из поводов к ней стал конфликт католиков и православных из-за обладания ключами от храмов на Святой Земле. Интерес к этой войне вновь возник после возвращения Крыма и Севастополя в состав России в 2014 г., в связи с необходимостью обращения к опыту исторического прошлого и из-за беспрецедентного роста геополитических угроз в адрес нашей страны. Они сопровождаются сейчас тотальной информационной войной и попытками дискредитации российской истории, ее внутренней и внешней политики.
Причины, ход и последствия Крымской войны хорошо описаны в научно-исторической [1-4 и др.], мемуарной и художественной литературе. Война эта явилась серьезным испытанием для российской государственности. Воевать России пришлось против коалиции наиболее развитых в экономическом и техническом отношении европейских стран – Англии, Франции, примкнувшего к ним Пьемонтского королевства (Италия) и вечно враждебной по отношению к России Турции. В XIX в. страны эти были огромными колониальными империями – Британской, Французской, Османской. Англия того времени по праву называлась «мастерской мира», страной, над владениями которой «никогда не заходит солнце».
В этой войне Россия не имела союзников, если не считать кавказское Мегрельское княжество, находившееся под протекторатом России с 1803 г. и добровольцев из Греческого королевства.
Большое количество войск Россия вынуждена была держать на своих западных и юго-западных границах, во всегда готовой к восстанию Польше, так как Австрия, Пруссия и Швеция проводили по отношению к России враждебную политику и в любой момент готовы были «вцепиться» в нее, если она «продолжит экспансию» в Европе.
В 1854-1855 гг. активные военные действия велись уже в пределах России, по всем ее приморским окраинам. Шестидесятитысячный англо-французско-турецкий экспедиционный корпус осаждал Севастополь. Сражения в Крыму приобрели особенно ожесточенный характер.

Ф.А. Рубо. Оборона Севастополя (фрагмент панорамы)

 К январю 1855 года нападениям подверглись берега Черного, Азовского, Балтийского и Белого морей. Все российские порты находились в полной морской блокаде. Пала крепость Бомарзунд на Балтике, подверглась бомбардировкам Одесса, противник попытался захватить Петропавловск-на-Камчатке, бомбардировал Соловецкий монастырь на Белом море. Опасность нависла над Ригой, Ревелем, Свеаборгом и самой столицей Российской империи – Санкт-Петербургом.
 В этих условиях император Николай I, сознававший тяжелое положение страны, принимает решение о создании Государственного Подвижного Ополчения. Манифест «О призвании к Государственному Ополчению» вышел 29 января 1955 г.: «Для того, чтобы поставить твердый могущественный оплот против всех враждебных на Россию покушений, против всех замыслов на ея безопасность и величие… обращаемся ко всем сословиям государства, повелевая приступить к всеобщему Государственному Ополчению».

К.Я. Афанасьев. Николай I, 1852 г.

Одновременно с Манифестом было утверждено «Положение об Ополчении» и издан ряд правительственных указов, которые детально регламентировали вопросы его создания и функционирования. Подвижным это Ополчение было названо потому, что использовать его в боевых действиях предполагалось не по месту формирования, а там, где этого требовала военно-стратегическая обстановка.
 Ополчение, в том числе и его командный состав, формировалось не на добровольной основе. Губернские дворянские собрания избирали начальников губернских ополчений, утверждавшихся царем, и офицеров дружин из числа дворян, преимущественно служивших ранее в армии и на военном флоте [5]. Начальником Московского губернского ополчения был избран 76-летний генерал от артиллерии, бывший командующий Кавказским корпусом и герой войны 1812 года А.П. Ермолов. В мае 1855 года на этом посту его сменил генерал-адъютант граф Строганов [6].

Ермолов Алексей Петрович (1777-1861) генерал от артиллерии. Гравюра

 Повсеместно избрание губернских и уездных начальников Ополчения дворянскими собраниями сопровождалось выражением патриотических и верноподданнических чувств. Приведу лишь одну сцену, о которой пишет современник тех событий. Она вполне достойна камеры нашего замечательного кинорежиссера Н.С. Михалкова:
«Съезд окончился эпизодом, и теперь рисующимся в памяти. При разъезде, на лестнице, все посторонились, чтобы дать дорогу Мих. Андр. (Михаилу Андреевичу Катенину, избранному начальником Владимирского Подвижного Ополчения – прим авт.). И он вышел первым на площадку крыльца; заметив его в Преображенском мундире, жандарм крикнул: «Сани полковника Катенина!», кто-то поправил: «Сани Начальника Ополчения!». Несколько голосов повторили тоже, этот крик электрическою искрою коснулся толпы, занимавшей всю площадь перед дворянским домом, из тысячи грудей раздалось громкое «Ура!» и ни одной шапки не осталось на голове. Мих. Андр.; сбросив с себя шинель и сняв с головы каску, сказал несколько приличных слов. Вторичное громкое «ура» ему было ответом. Вероятно, эту минуту он помнил до конца жизни» [7].

Начальник Подвижного Государственного Ополчения Владимирской губернии – гвардии полковник М.А. Катенин 

Ратников (так именовали рядовых бойцов) в ополчение поставляли помещики – владельцы крепостных крестьян, казенные (государственные) селения и мещанские общества из расчета 23 человека от 1000 ревизских душ мужского пола в возрасте от 25 до 45 лет. В каждом уезде, как правило, формировалась одна одноименная ополченская дружина, имевшая в своем составе четыре роты – 1088 человек, в том числе 19 офицеров и 80 урядников. Рядовые ратники за счет собранных в губерниях средств получали серое суконное обмундирование и особый знак на фуражку – латунный крест с императорским вензелем Николая I и надписью: «За Веру и Царя». Ополченцам разрешалось носить бороды. Вооружение ополченских дружин составляли топоры и старые кремневые ружья, которыми из-за нехватки вооружались лишь 2\3 ратников [5,8].

Офицер, урядник, ратники и барабанщик Подвижного Ополчения
Крымской войны [9].

Все дружины Подвижного Ополчения имели свои знамена. Знамена были унифицированы, имели общий вид «Знамя образца 1855 года для дружин Государственного Ополчения». На светло-зеленом полотнище с обеих сторон изображался ополченческий крест с императорским вензелем. В верхней части знамени золотом надпись: «За Веру», в нижней: «Царя и Отечество» [ 9 ].

Фотография знамени дружины Подвижного Ополчения Веневского уезда из хранилища Тульского краеведческого музея [9].

31 июля и 16 сентября 1855 года император Александр II подписал указы о наборе ополчения второго и третьего призывов. Численность Государственного Подвижного Ополчения превысила 350 000 человек. Всего было сформировано 236 дружин ратников Ополчения, стрелковый полк Императорской фамилии и 9 поселенческих финских батальонов. 45 дружин ратников были введены в состав Крымской армии [10].

Бронницкое присутствие для приема ратников в Государственное Подвижное Ополчение
Основная работа по формированию дружин Государственного Подвижного Ополчения была проведена на уровне уездов. В Бронницком уезде Московской губернии, куда входила в XIX в. значительная часть современного Домодедовского района, и в том числе села Лямцино и Кутузово, как и в других уездах Европейской части России, было образовано Бронницкое присутствие для приема ратников в Ополчение.

Г. Иванова. Город Бронницы

В Центральном историческом архиве города Москвы сохранились шесть дел Бронницкого присутствия за 1855 г. [11]. Это ведомости числа ратников по раскладке с имений и государственных крестьянских поселений уезда, квитанции комиссара по приему и хранению провианта по Бронницкому уезду, алфавитный список лиц, принятых в ратники.

Офицер и ратник Государственного Подвижного Ополчения

Для взаимодействия с Бронницким присутствием по всем вопросам приема ратников и провианта в Ополчение, помещики и общества государственных крестьян назначали своих специальных представителей – отдатчиков (сдатчиков). Всем помещикам и крестьянским обществам были розданы типографским образом отпечатанные бланки «Объявлений», которые после заполнения должны были быть представлены в Присутствие с содержанием сведений о направляемых в ратники кандидатах. Ниже привожу в качестве примера «Объявление» кутузовской помещицы Н.А. Мельгуновой, поданное в Присутствие от ее имени ее отдатчиком - крестьянином Николаем Григорьевым [12].

14 апреля 1855 г.
В Бронницкое Присутствие для приема ратников в Государственное Ополчение от отдатчика Г. Коллежской Советницы Натальи Алексеевны Мельгуновой Николая Григорьева
Объявление
 Во исполнение Высочайшего манифеста от 29 января 1855 г. о сборе с 1000 душ по 23 ратника представляю при сем к приему в ратники людей следующих по раскладке с имения, состоящего Бронницкого уезда. Люди сии означены в росписи на обороте сего. Они имеют все свойства, с какими предписано представлять людей в ратники, в чем и удостоверяю Приемное Присутствие.
На случай негодности их представляются при сем подставные, сии означены также в росписи на обороте сего имеют все потребные качества.
 К сему Объявлению и росписи сдатчик Николай Григорьев и по безграмству его Канцелярский служитель Николай Дьяков руку приложил.
 Оборот листа
Бронницкого уезда села Кутузова крестьяне:

 Рубахи и портки принял (Подпись)

 Как явствует из этого «Объявления», комиссия Приемного присутствия не приняла никакого решения относительно кандидата в ратники Степана Иванова. Видимо из-за его возраста, который превышал предельно допустимый для призыва в Ополчение (до 45 лет). В тоже время, Петр Васильев был признан годным, несмотря на то, что еще не достиг минимального призывного возраста (20 лет). Парень был, наверное, крепкий.
 Кутузовская помещица Н.А. Мельгунова довольно щедро снабдила своих кандидатов в ратники мукой и крупами. Об этом свидетельствует сохранившаяся квитанция комиссара по приему и хранению провианта:
Квитанция
 Дана сия квитанция в том, что сего числа мною от отдатчика вотчины Г. Мильгуновой села Кутузова Николая Григорьева принято для поступивших в ратники двух человек на три месяца провианту:
1. Муки 10 пуд. 35 фунт
2. Круп 1 пуд 5 фунт.
И фуражу 1) сена пуд --- /--- 2) овса ---- четв. мер ------- гарнцы
Апреля 14 дня 1855 года
 Комиссар для приема и хранения провианта по Бронницкому уезду, майор (Подпись) и печать Комиссара [12].
 Что же касается отсутствия сена и овса, то в рацион пеших ратников они явно не входили, кутузовские мужики не в кавалерию шли.

И.Е. Репин. Проводы новобранца

Сохранилось и «Объявление» поданное в Бронницкое Присутствие от имени «Лямцинского Ощества Ведомства Государственных Имуществ Бронницкого уезда Жирошкискинской волости» отдатчиком, села Лямцина крестьяниным, Михаилом Феоктистовым. Опускаю начало этот «Объявления», так как оно аналогично уже приведенному выше «Объявлению» кутузовской помещицы Н.А. Мельгуновой. Привожу здесь лишь оборотную сторону лямцинского «Объявления» [13].

Оборотный лист

К сему объявлению Аддатчик крестьянин села Лямцина Михайла Феоктистов руку приложил
 Как следует из «Объявления», крестьянин сельца Елгозино, входившего в Лямцинское общество государственных крестьян, был признан комиссией «худосочным» и не подлежал зачислению в ратники. Современные военные комиссариаты и ныне считают «дефицит массы тела» веским основанием для отказа в призыве на военную службу. Должно быть, елгозинцам было жаль терять хорошего крепкого работника, поэтому и направили в Ополчение «худосочного» Михайлу Сергеева. Авось, мол, лямцинские разберутся. Так оно, видимо, и получилось.
 Современник описываемых событий, офицер Муромской дружины Подвижного Ополчения В.Ц. Герцыг, так пишет о наборе ратников в Приемном присутствии Муромского уезда: «К сожалению, не прошло без прискорбных случаев, проявилось желание сбыть в ополчение людей слабых и с физическими недостатками, плохих работников и которых нельзя было сдать с предшествующие рекрутские наборы. Но начальники дружины, поддерживаемые дворянами-ополченцами, давали такой отпор, что сразу прекращали дальнейшие попытки и поэтому дружины формировались из людей бодрых, здоровых, рослых и красивых…
 Желание спустить в дружину людей нравственно порочных также практиковалось повсюду и преимущественно в мещанских и крестьянских обществах, таить нечего – и в помещичьих имениях, а как нравственность не то, что физические недостатки, и не могли быть видимы при приеме, то во всех дружинах оказалось немало людей, с которыми много пришлось хлопотать ротным командирам…» [14].

Н.П. Богданов-Бельский. Проводы новобранца

Руководство Калужского Ополчения сетовало: «…привозили мещан с выбритыми наполовину головой и бородой, то есть прямо из острога… Городские общества очень рады были Ополчению. Кого нельзя было ни сдать в рекруты, ни сослать в Сибирь, того привозили в Ополчение… Купеческие общества сбывали все, что было худшего в городах, помещики очищали имения свои от уродов и бродяг» [15].
 Что было, то было, писать надо правду. Но с моей стороны было бы недостойно не сказать о патриотическом подъеме и готовности простого народа России выступить на защиту своей страны и Веры по призыву своего царя! Вот как описывает атмосферу, царившую в Приемном присутствии по набору ратников в Подвижное Ополчение в уездном городе Корчевы Тверской губернии в марте 1855 года начальник №14 Корчевской дружины ратников полковник Г.Лаврентьев: «Первые сдачи начались с помещичьих крестьян, и хотя вся обстановка Присутствия, равно как и технические выражения и обряды его, принятые для ускорения дела и порядка, должны были напоминать собой рекрутский набор, эту неизбежно слезную драму семейных расставаний и впечатлений крестьян, при переходе в новый быт, но на деле вышло иначе.

Начальник 14-ой Корчевской дружины Подвижного Ополчения
полковник Г.И. Лаврентьев. Гравюра на дереве Л. Серякова

Не было ни искусственного веселья гуляк-наемщиков, ни грустного провожания очередных, ни разных проделок, бывающих обыкновенно в таких случаях. Двор дома Присутствия с раннего утра наполнялся сдатчиками, сдаваемыми и родными-провожатыми, а улица, как в базарный день, уставлялась возами с фуражом и сеном. В образовавшихся кружках на дворе и в сенях редко виделись слезы. Разве у слишком старой матери или очень молодой жены. Не слышно было и особого смеха, разве от какой-нибудь самодельной остроты деревенского балагура, отколовшего коленце над понурившимся земляком. Во всех, видимо, преобладало чувство какого-то торжественного, добровольного долга и сознания. Это было истинное народное ополчение: Царь звал на подмогу войску против басурманов, за единоверцев и Веру Православную, и на этот зов единодушно откликнулась вся Россия!
 Часто при названии фамилии помещика и выкличке имен поставляемых, в Присутствие являлись очередной и несколько подставных, наперебой просясь к мере и заметно сочиняя небывалые недостатки друг у друга. Нередко при каком-нибудь сомнительном случае, сам помещик или отдатчик упрашивал не трудиться долго осмотром сдаваемого и приводил вместо него двух, трех подставных; или старик отец, пробравшись к дверям присутствия, божился, что у сына не грыжа, а так с малолетства. «Что, земляк, верно сынок-то хорош гусь, если ты так хлопочешь его пристроить?» - спрашивал кто-нибудь из присутствующих. «Нет, родимый! - отвечал крестьянин – не ча греха брать на душу: добрый парень, и жена и ребятишки есть, и послушный сын, а сам вынул жребий с братом. Господь с ним на доброе дело идет! Коли б не горб на спине, да не семидесятая бирка на костях, так и сам бы пошел на дело Божье, да не гож, не примите. А это не сомлевайтесь, это у него с младенчества».
 …Ежедневно по окончании Присутствия партия новобранцев того дня отправлялась из комитета в собор для принятия присяги, сопровождаемая толпой родных и провожатых, а оттуда уже разводилась депутатом квартирной комиссии по обывательским домам. Умилительны были сцены в церкви во время и после присяги: у дверей храма, ратничий строй мешался с толпою родных и все уже вместе подходили к аналою. Лишь поднятые руки с крестом по призыву священника, отмечали избранных крестоносцев; всхлипывания и земные поклоны указывали на жен и матерей. А слова шепотом во время присяги: «Слышь ты, вишь ты, вот оно что!» показывали отцов, стоящих вместе с сынами-ратниками перед крестом и Евангелием, следящих смысл присяги и указывающих им на достоинство ее в более разительных местах. По окончании присяги начинались молебны или Святителю своего прихода, или тому, имя которого носил ратник, и потому каждый день духовенство в необходимости было перебирать почти целые святцы…
 День как праздничный и ославленный в окрестностях угощением дружины привлек, и к обедне, и к пиру, бездну деревенских прихожан и любопытных, которые постепенно, сближаясь к столам, наконец, совершенно смешались с ратниками, еще не обмундированными и бывшими с ними в общих костюмах. Вдруг в одной из рот сделалась какая-то суматоха, и было видно, что кого-то выпроваживают из кружка не совсем деликатно. Мы подошли к роте: «Что тут такое? За что вы гоните этого мужичка?» - «Помилуйте, Ваше Высокоблагородие», - отвечал один из ратников в синей сибирке, сняв смущатую шапку и вытянувшись: «Бог его знает, какой-то штацкий подвернулся под шумок, и туда же – лезет к чарке». Мы не могли не расхохотаться, так было сильно и глубоко убеждение, что после присяги каждый из них уже военный и отрезанный ломоть, на время службы от своей семьи и собратов! Нередко случалось слышать между ними даже ссоры, лишь из-за того, что один другого вместо брани назвал «мужиком или деревенщиной». Впрочем, неудивительно: военный элемент всегда был в крови русской, в это же время он был преобладающим во всех сословиях, полах и возрастах» [16].
 Хочется надеяться, что такая же патриотическая атмосфера царила и в Бронницком Присутствии по набору ратников в Подвижное Ополчение.

Бронницкая №114 дружина ратников Подвижного Ополчения
 Сформированная в Бронницах весной – в начале лета 1855 года дружина ратников Подвижного Ополчения получила порядковый номер 114. Начальником дружины на Московском губернском собрании дворянства был избран и затем утвержден императором, артиллерии подполковник Николай Иванович Савостьянов [17]. Были избраны и офицеры дружины – 15 представителей дворянства Бронницкого уезда [18].
 Согласно Положению о Подвижном Ополчении, в состав дружин должны были входить один штаб-офицер и 18 обер-офицеров. Уже на этапе выборов обнаружился «дефицит» уездных дворян, способных держать в руках оружие. Из 16 избранных в Ополчение представителей Бронницкого дворянства лишь 5 человек, включая начальника дружины, имели офицерские звания и опыт армейской службы. Остальные 11 человек состояли на гражданской службе или были отставлены от нее (2 коллежских регистратора, 6 губернских секретарей, 2 коллежских асессора и 1 титулярный советник). При вступлении в Ополчение им присваивались воинские звания офицеров Ополчения в соответствии с табелем о рангах.
 В Центральном Историческом архиве г. Москвы сохранились различные ведомости, строевые и иные рапорты Бронницкой дружины Подвижного Ополчения по состоянию на декабрь 1855 года [19]. Все конкретные данные о дружине, ее личном составе, вооружении, все конкретные фамилии, приведенные ниже, я привожу из этого дела.
 Если сравнить списки избранных весной 1855 г. уездным, а затем Московским губернским дворянским собранием господ обер-офицеров Бронницкой дружины со списком офицеров этой же дружины по состоянию на декабрь 1855 г., то получается, что недокомплект офицерского состава дружины составлял 8 человек из 19.
 Местом несения службы для Бронницкой №114 дружины ратников Подвижного Ополчения была определена немецкая колония-поселение Кандель (юго-западное Причерноморье), расположенное на левом пологом берегу реки Днестр, недалеко от впадения ее в Днестровский лиман Черного моря. Ныне это поселение вошло в состав села Лиманское Одесской области (Украина). В поход из Бронниц дружина вышла, по всей видимости, в начале июля 1855 г. Путь длиной более 1 400 километров предстояло проделать пешком в маршевых колоннах. Железных дорог тогда в России не было, не считая дороги Москва – Санкт-Петербург. Как свидетельствуют очевидцы тех событий, повсюду в городах и значительных селениях проходившие войска встречало местное духовенство, и угощали местные жители [20].
 Трудности походной жизни не замедлили сказаться на состоянии личного состава дружины. По маршруту своего следования дружина оставляла в госпиталях и больницах разных городов и селений заболевших в пути ратников.

Ведомость
Московского ополчения №114 Дружины о находящихся в разных госпиталях воинских чинов в декабре (1855 г.)

Больных нижних чинов

По названию госпиталей и больниц можно определить примерный маршрут следования Бронницкой дружины к месту дислокации: Бонницы – Серпухов – Малоярославец – Калуга – Жиздра – Брянск – Киев – Ново-Архангельск – Одесса – Кандель. По прибытии на место дислокации в октябре 1855 года дружина вошла в состав Прагского резервного пехотного полка Южной армии [6] и встала на зимние квартиры в колонии Кандель и селении Усатов.

Село Лиманское Одесской области (Украина).
Ныне в его состав вошло поселение Кандель. Современная фотография.

Боевых действий в данном районе не происходило. Бронницкая дружина, по-видимому, выполняла роль резерва на случай появления противника в устье Днестра, вела надлюдение за побережьем и несла службу по охране штаба 10 пехотной дивизии Южной армии, располагавшейся в соседнем поселении Венцель.
 На вооружении бронницких ратников состояло 800 устаревших кремневых ружей «исправленных в тульском оружейном заводе».

Гладкоствольное кремневое ружье образца 1840 года. По-видимому, такими устаревшими ружьями была вооружена Бронницкая дружина

Из Киевской Артиллерийской лаборатории дружиной было получено 7200 «боевых патронов с новыми французскими» пулями и 7 000 холостых патронов, употребляемых для обучения стрельбе. Под «новыми французскими пулями» здесь следует, вероятно, понимать пули системы начальника французской Венсенской стрелковой школы полковника Нейсслера, производство которых русская промышленность освоила к 1855 году. Дальность стрельбы гладкоствольных ружей при использовании этих пуль возрастала с 300 до 600 шагов (примечание автора).

Пули Крымской войны: 1,2 - пуля системы Нейслера
("французская") обр.1854, 3 - обычная пуля
для гладкоствольных ружей.
Из фондов Венёвского краеведческого музея [9].

 Согласно строевому рапорту о состоянии Московского ополчения дружины №114 за декабрь месяц 1855 г., при дружине состояло:

 «На лицо» – при дружине в это период состояло:
Штаб-офицеров – 1
Обер-офицеров – 11
Урядников – 68
Музыкантов – 6 урядников и 11 ратников
Рядовых – 888
Нестроевых – 49
Лошадей – 33

 Из этого количества один обер-офицер 5 урядников и 178 ратников числились в «домашнем расходе» - в основном в госпиталях по причине различных болезней. Эпидемии холеры, дизентерии и тифа были бичом обеих воюющих сторон. Потери от эпидемий были в разы больше боевых.
 Согласно нестроевому рапорту о состоянии Московского ополчения дружины №114 за декабрь 1855 года, при дружине состояло нестроевых чинов:

Конечно, 22 денщика на реально служащих в дружине 11 офицеров многовато. Но такое было время и такие нравы. К слову, денщикам запрещалось носить на фуражках ополченческие кресты и погоны, тем самым подчеркивалось более уважительное отношение к ратникам по сравнению с денщиками. На 1 декабря 1855 года в составе Бронницкой дружины состояло 9 кадровых унтер-офицеров, прикомандированных к дружине для ускорения обучения ратников военному делу. По-видимому, они вошли в состав дружины еще при ее формировании в Бронницах.
 Убитых в сражениях из числа офицеров и ратников в дружине не было. Не было в составе дружины и лиц, состоявших под судом или бежавших. Исключены из списков дружины по причине смерти в госпиталях и при дружине – 2 ратника.
 В знак глубокого уважения к дворянам Бронницкого уезда, оставивших свои мирные дома и семьи, и выступивших в трудный для страны час на защиту ее рубежей, привожу ниже полный список офицеров 114 Бронницкой дружины Подвижного Ополчения по состоянию на декабрь 1855 года.

Список господ штаб- и обер-офицеров №114 дружины Московского ополчения по старшинству их службы за декабрь м-ц 1855 года
Артиллерии Подполковник Николай Начальник дружины со дня
Иванович Савостьянов формирования оной

Штабс-капитаны:

 Поручики:

Подпоручики:

Прапорщики:
Дмитрий Николаевич Голубовский – 1-я рота.
Прапорщик Д.В. Панин (до призыва в ополчение – коллежский регистратор) уволен в отставку приказом по Государственному Подвижному Ополчению от 14 ноября за №62.

 
Крест офицерский Государственного Подвижного ополчения
Из частной коллекции С.Б. Патрикеева

Медаль в память войны 1853-1856 гг.

 Люди эти, безусловно, достойны того, чтобы мы помнили о них. Надеюсь, что кто-либо из бронницких историков-краеведов, прочитав эти строки, сможет что-то рассказать нам о дальнейших судьбах бронницких дворян-опоченцев.
 В марте 1856 года война закончилась. Ополченческие дружины двинулись в дальний путь домой – в свои родные губернии и уезды, по прибытии в которые они подлежали расформированию. Очень надеюсь, что наши лямцинские и кутузовские мужики – бронницкие ополченцы: Петр Михайлов, Федор Осипов, Александр Никифоров, Петр Васильев и Егор Дементьев благополучно возвратились к лету 1856 года в свои родные деревни. Так и видится мне картина, как они чинно и с достоинством идут по воскресеньям к обедне в храмы, принарядившись и надев на головы форменные фуражки с надраенными латунными ополченческими крестами. «Чай, не штацкие какие − ополченцы!»

Заключение
В период Крымской войны против России уже вовсю велась и пропагандистская война. Изображения России по разным поводам в виде тупого и злобного медведя было характерно для газет и журналов в странах наших врагов того времени. Да и сейчас образ этого медведя остается излюбленным в западных средствах западной информации в случае, когда надо «потролить» современную Россию. Разве что сегодня эти «медведи» в представлении русофобских СМИ чаще пьют водку и, непременно, играют на балалайках.
 Ниже привожу типичную карикатуру времен Крымской войны, но которой «верные слуги царского режима» гонят нагайками на войну усталых и изможденных медведей.
Видимо, так французский карикатурист Оноре Домье представлял публике российское Ополчение 1855 года.

Карикатура Оноре Домье времен Крымской войны. Подпись на карикатуре: вверху -«Казаки для смеха», внизу – «Резерв армии императора России».

 Французские солдаты, участвовавшие в осаде Севастополя, презрительно называли одетых в простую серую форму ратников-ополченцев «бородачами». Но когда доходило «до дела», эти «медведи» и «бородачи» простые русские мужики благодаря своей отваге и мужеству, героически сражались с отборными войсками англо-французов. Цитирую: «
27 августа 1855 года во время решающей атаки неприятеля дружина №49 (из Грайворонского уезда Курской губернии) участвовала в защите Малахова кургана – ключевой точки обороны. В тот день Курские дружинники сражались в рукопашную с зуавами - лучшими профессиональными солдатами-наемниками, которые тогда были у Франции. Ополченцы потеряли треть своего состава, 16 ратников за тот бой был награждены Георгиевскими крестами.
 Дружина №47 (из крестьян Обоянского уезда Курской губернии) в тот день дралась в еще одной ключевой точке обороны – на третьем бастионе Севастополя, который атаковали шотландские гвардейцы. Генерал Николай Дубровин, ведущий военный историк XIX века, на основе архивных документов, так описывал тот бой: «Ополченцы Курской дружины №47 три раза отбивали штурм, из которых третий был самый отчаянный… Англичане взошли на бруствер, тогда ратники взялись за топоры и в рукопашной схватке уничтожили почти всю колонну. За то из тысячного состава дружины осталось на лицо около 350 человек…» [8].
 В целом же участие Государственного Подвижного Ополчения в боевых действиях периода Крымской войны можно считать эпизодическим. Это не относится к 12-ти дружинам Ополчения Курской губернии, героически сражавшимся в последних боях за Севастополь, и двум ротам Петербургской №1 дружине ратников, принявших участие в отражении попытки англичан высадить десант под Выборгом 1 июля 1855 года
 [21]. Большинство же дружин Подвижного Ополчения прибыли к местам своей дислокации уже после того, как Русская армия оставила южную часть Севастополя в августе 1855 года и боевые действия стихли.
 В марте 1856 года в Париже воюющие стороны подписали мирный договор. По условиям Парижского трактата, Севастополь, Балаклаву, Евпаторию и Керчь обменивали на взятую Русской армией турецкую крепость Карс. Россия отказывалась от протектората над Дунайскими княжествами Молдавией и Валахией и теряла право иметь военный флот на Черном море.
 Дипломаты стран коалиции пытались навязать России более кабальный договор, но потерпели неудачу. Это объяснялось помимо прочего и тем, что по образным словам Н.А. Берга, «за зеленым столом… рядом с графом Орловым сидели невидимые тени защитников Севастополя и помогали русскому представителю отстаивать интересы Родины» [22]. Глава русской делегации на парижском конгрессе граф А.Ф. Орлов, думается мне, чувствовал за своей спиной не только поддержку невидимых теней защитников Севастополя, но и силу Русских армии и флота, да и 350 тысяч «бородачей-ополченцев», стоявших вдоль границ страны, помогали ему.
 Закончить свой рассказ о Крымской войне и Подвижном Государственном ополчении хочу карикатурой русского художника Н.А. Степанова времен Крымской войны.

Н.А. Степанов. Из разговора двух французов:
- Отчего ты назвал своего бульдога Севастополем?
- Попробуй взять его… так узнаешь!

 Эта карикатура на первый взгляд кажется незамысловатой, но думающий читатель найдет в ней много аналогий с современностью.

                                                                          Ваш дед Перфил
                                                                          10 ноября 2018 года

Список использованных архивных и литературных источников:

1. Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя в 3-х т. СПб. 1900 г.
2. Богданович М.И. Восточная война 1853-1856 гг. в 4-х т. СПб. 1877 г.
3. Зайончковский А.М. Восточная война 1853-1856 гг. в связи с современной ей политической обстановкой в 2-х т. СПб. 1908-1913 гг.
4. Тарле Е.В. Крымская война в 2-х т. М-Л. 1944 г.
5. Антипьев М.А. Участие дружин Курского государственного подвижного ополчения в защите Севастополя (в период Крымской войны 1853-1855 гг.). Известия Алтайского Гос. Университета. Серия «История, политология». Вып.4/4 (64\4). Барнаул. 2009 г. Стр.7-8
6. Смолин Н.Н. Дружины Государственного Подвижного ополчения 1855-1856 гг. В кн. Русский сборник. Исследования по истории России. Т. 7. М. 2009. Стр. 344
7. Герцыг В.Ц. (ВЦГ) Государственное Подвижное ополчение Владимирской губернии. Владимир. 1900 г. Стр. 56
8. Электронный ресурс «Русская планета» (rusplt.ru). Серия «Русские победы. История» А. Волынец «Забытое ополчение». 29.03.2016 г.
9. www.veneva.ru «Веневский уезд». Крымская война 1853-1856 гг. по материалам Веневского уезда. Сост. Д. Махель.
10. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, Т.22 (1897) «Опека – оутсайдер». Стр. 33-34
11. ЦИАМ, ф. 1419, оп. 1, ед. хр. 2
12. Там же, стр. 15-17
13. Там же, стр. 47-48
14. Герцыг В.Ц. (ВЦГ). Указ. соч. Стр. 60-61
15. Лифчак Б.Ф. Народное ополчение в Вооруженных силах России, 1806-1856 гг. Ученые труды Свердловского юридического института. Сер. История государства и права, Том 4. Свердловск. 1961 г. Стр. 231-232
16. Лаврентьев Г.И. Исторический обзор действий Корчевской №14 дружины Государственного Подвижного ополчения Тверской губернии в 1855 и 1856 гг. СПб. Типография Якова Трея, 1857 г. Стр. 20-22, 26-27, 33-34
17. ЦИАМ, ф. 1685, оп. 1, д. 59. Стр. 5 об.
18. Там же, стр. 16
19. ЦИАМ, ф. 1685, оп.1, д. 47
20. Герцыг В.Ц. (ВЦГ). Указ. соч. Стр. 24
21. Смолин Н.Н. Указ.соч. Стр. 328
22. Цит. По Шавшин В.Г. Книга: Бастионы Севастополя. Электронный ресурс e-reading.club

© Дед Перфил. Приходские старости. 2018 г.
При перепечатке ссылка на сайт храма обязательна.